Первая тюрьма была построена в Перми всего через 60 лет после основания города, в 1783 году. И жители были рады этому нововведению: в густых лесах, окружавших город, обосновались многочисленные разбойничьи шайки, грабившие и убивавшие честных горожан, и те просили защиты.
Однако пермские леса стали пристанищем не только для воров и душегубов. Раскольники со всей страны бежали туда, скрываясь от преследования властей. Селились целыми деревнями, и вскоре Пермская губерния стала центром старообрядчества в России. В 1827 году там проживало 124 864 старовера.
Светская власть активно боролась с раскольниками, самые деятельные из них отправлялись вместе с иными преступниками в пермский тюремный замок.
Одним из узников замка был Григорий Васильевич Беляев, он же — Пермский епископ Геннадий. Несколько раз ему удавалось бежать из-под стражи, о его освобождении просил государя граф Лев Толстой. В общей сложности Геннадий провел в заключении более 20 лет.
Раскольник
Родился Григорий в 1825 году, образование получал в заводской школе при Лысьвенском заводе, и уже там проявил свой непокорный характер. Учитель приписал мальчика к православной Церкви, а тот отказывался ходить на богослужения. Поначалу мальчишку за это пороли, а в 12 лет отправили на Куртымский железный рудник. Спустя три года подростку представилась чудесная возможность покинуть ссылку: всех тамошних старообрядцев повезли на беседу с епископом православной Церкви, призванную обратить их в истинную веру. Узнав о том, что среди ссыльных есть несовершеннолетний, архиерей велел освободить его из ссылки.
Георгий вернулся на завод княгини Бутеро, но жизнь его легче не стала: приказчик то грозил отправить его на Кавказ, то убеждал жениться, обещая в ином случае забрить в солдаты. И в 18 лет он бежал с завода, но был пойман и осуждён за побег и раскольничество. Так Георгий впервые попал в пермский тюремный замок. А после освобождения удалился в леса под Кунгуром, где жил вместе с другими раскольниками. Вскоре принял постриг и получил имя Геннадий.
Вновь его арестовали и заточили в пермский тюремный замок в марте 1854-го. По решению суда Геннадий был отправлен в арестантские роты, но чудо вновь помогло ему избежать наказания плетьми и долгой ссылки. По свидетельству самого Геннадия, спас его ангел, который снял с него 30-фунтовые кандалы и провёл через город, в то время когда «все были аки слепы».
Епископ
9 января 1857 года в Гуслицах состоялась хиротония Геннадия — возведение в сан епископа Пермского, после чего ему была вручена походная церковь. Приняв посвящение, Геннадий отправился в Пермь. В течение двух лет епископ рукоположил 4 диакона и 23 священника. И был снова арестован, в 1859-м, в Юго-Кнауфском заводе Осинского уезда Пермской губернии. В те времена Осинский уезд был самым «раскольничьим». Современная территория Чайковского, Еловского и Куединского районов была основным местом проживания старообрядцев.
На этот раз покинуть тюремный замок Геннадию помогло не чудо, а помощь друзей и взятка в 1 тыс. рублей, за которую исправник подменил его в тюрьме бродягой-старообрядцем. Епископ вернулся к своей деятельности, но уже не получал более поддержки единоверцев. В губернии были предприняты активные меры для поимки беглого епископа, и под удар попадали все, кто так или иначе мог быть с ним связан. На церковном Соборе было принято решение: «Епископу Геннадию Пермскою епархией не управлять и ни в какие дела епархиальные отнюдь не входить, а кольми паче не поставлять, не запрещать и никого из христиан не отлучать. Церковные же вещи по описи церковному клиру сдать при посредстве старейшин христианского общества. Также и письменные иерархические дела передать клиру».
Сохранившиеся архивные документы говорят о том, что арест епископа Геннадия был тщательно подготовлен, и немалую роль в нём сыграли некоторые иерархи старообрядческой Церкви, недовольные его активностью. 6 декабря 1863 года в Екатеринбурге после богослужения в доме купца Чувакова епископ был задержан, а после допроса сослан в Суздаль, в тюрьму при монастыре. Там он провел почти 20 лет.
Заключённый
Печальную судьбу мучеников за веру делили с ним в монастырской тюрьме и другие старообрядцы:
Алипий: просидел в одиночной камере пять лет, и, несмотря на то, что здоровье его было подорвано, не отказался от веры. В августе 1859-го он «по продолжительной болезни волею Божиею помер».
Конон: сын донского казака, солдат, посвящённый в епископы. 23 года к нему ежедневно приходил монах и уговаривал оставить старую веру. Конану давали литературу, осуждавшую раскольничество, он читал, но от убеждений не отказался. Вышел на свободу глубоким стариком.
Аркадий: архиепископ, провёл в заключении 27 лет. От веры не отрёкся.
Узнав трагическую историю узников монастырской тюрьмы, граф Лев Толстой попытался вступиться за них перед государем. Письмо с прошением он отправил своей двоюродной тетке Александре Андреевне, камер-фрейлине императорского двора: «У меня две просьбы к вам, то есть через вас к государю и императрице. Не бойтесь. Надеюсь, что просьбы так легки, что вам не придётся мне отказать. Просьба к императрице даже такова, что я уверен, что она будет благодарна вам. Просьба через неё к государю — за трёх стариков, раскольничьих архиереев (одному 90 лет, двум около 60, четвёртый умер в заточении), которые 22 года сидят в заточении в суздальском монастыре. Имена их: Конон, Геннадий, Аркадий».
Александра Толстая писала 4 апреля того же 1879 года в Ясную Поляну: «Получив ваше письмо, я возмечтала, что сейчас освобожу ваших раскольников. Но вышло иначе. Государь никогда ничего не решает без предварительных исследований».
Но всё же ходатайство Толстого сыграло свою роль в судьбе Геннадия. Дочь писателя княгиня Мария Львовна Оболенская вспоминала в одном из писем: «Отец передал рассказ (о раскольниках — ред.) тульскому губернатору Урусову, который, в свою очередь, рассказал об этом министру Игнатьеву. Игнатьев и устроил их освобождение». По докладу министра внутренних дел графа Игнатьева император Александр III осенью 1881 года распорядился выпустить на свободу староверческих епископов.
От своей веры в монастырской тюрьме Геннадий не отказался. Вскоре после освобождения он, опасаясь повторного ареста, бежал в Австрию, где и умер.
Церковные анафемы были сняты со старообрядцев только в 1971 году. Поместный Собор 1988 года в специальном обращении к старообрядцам именовал их «единокровными и единоверными братьями и сёстрами, хотя и не находящимися в молитвенном общении с Московским Патриархатом».