Таежный просвет: Феномен Агафьи Лыковой
Символы старообрядчества
Старообрядчество с самого момента трагического раскола Русской Церкви явило ярчайшие образы подвижничества, исповедничества и веры.
В середине XVII века самым ярким образом стояния в вере явился подвиг братии Соловецкого монастыря, отказавшейся принять церковные реформы патриарха Никона и пострадавшей за это от царских войск. Находившаяся долгие годы в осаде Соловецкая обитель стала символом иноческого и народного сопротивления «новолюбным затейкам» патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. После разорения обители выжившие старцы монастыря растеклись по всей православной Руси, неся весть о необоримых его мучениках и исповедниках, заповедавших держаться Старой Веры.
По мере создания и распространения произведений старообрядческой литературы все большее значение приобретают апологеты старообрядчества и их сочинения. В начале XVIII в. символами старообрядчества становятся имя протопопа Аввакума и его пустозерские сочинения – «Житие», послания христианам, письма царю, переписанные в десятках тысяч экземпляров.
Уже позже, когда во времена императрицы Екатерины Второй путы государственного насилия несколько ослабли, на Руси появляются новые духовные центры Старой Веры. Одно лишь упоминание Рогожского, Преображенского и Громовского кладбищ, иргизских монастырей и керженских скитов вызывали в русском сердце отзвук милой старины, древлецерковного предания и истинной веры.
В 30-е годы XIX в. гонения на старообрядчество возобновились. Идеологи гонений хотели уничтожить или поколебать оплоты русского древлеправославия. Были разорены иргизские и керженские монастыри, запечатаны алтари рогожских храмов и других центров старообрядчества.
Спустя сто лет, уже в годы советской власти, новый режим идеологическим катком прошелся по оставшемуся культурному и духовному наследию старообрядчества. Безбожники стремились не только устрашить и физически уничтожить христиан, но стереть саму память о Боге и Церкви.
Кто-то отказался от веры своих предков. Другие, памятуя о своих корнях, не могли найти дороги к храмам. Третьи вообще полагали, что старообрядчество давно исчезло. Но неожиданно в 1982 году вся страна заговорила о старообрядцах. В чем же было дело?
Таежный тупик?
Впервые о семье Лыковых поведала газета «Комсомольская правда» в 1982 году. Ее специальный корреспондент ведущий авторской рубрики «Окно в природу» Василий Михайлович Песков опубликовал серию очерков под общим названием «Таежный тупик», посвященных семье старообрядцев Лыковых, проживавших у реки Еринат в горах Абаканского хребта Западного Саяна (Хакасия).
История о семье отшельников, не выходивших на контакт с цивилизацией более 40 лет, вызвала сильнейший резонанс в советской прессе. Читателям все было интересно – и местная природа, кормившая «таежных робинзонов», и сама по себе история семьи Лыковых, и способы выживания, выработанные за годы уединенного проживания в тайге, и, конечно, бытовые, культурные и религиозные традиции, служившие опорой таинственным отшельникам.
Сам В. Песков впоследствии говорил, что публикация материалов о Лыковых далась ему не просто. Он долго не мог подступиться к теме, сложно было рассказать в молодежной газете об отшельниках-староверах, не впадая в «антирелигиозные разоблачения». Тогда он решил, показав драму людей, восхититься их жизнестойкостью, вызвать чувство сострадания и милосердия. И действительно, в книге главным образом было рассказано о судьбе семьи, характерах ее членов и особенностях быта. Религиозным убеждениям Лыковых было уделено мало места. Журналист с предубеждением относился к любой религии и не скрывал факт своих атеистических воззрений. По мнению писателя, именно религия завела семью Лыковых в «таежный тупик». В его публикациях легко было заметить иронические интонации по поводу «темноты», «обрядоверия» и «фанатизма» Лыковых. Несмотря на то что Песков четыре года подряд приезжал на лесную заимку и провел многие дни и часы в гостях у Лыковых, он так и не смог правильно идентифицировать их религиозную принадлежность. В своих очерках он ошибочно указал, что Лыковы принадлежат к странническому толку, хотя на самом деле они относились к часовенному согласию.
Тем не менее, очерки В.М. Пескова, впоследствии ставшие книгой, открыли миру историю жизни семьи старообрядцев Лыковых. Публикации Пескова не только помогли узнать обществу о жизни одной старообрядческой семьи, но и разбудили интерес в целом к старообрядческой теме. После книги Пескова Академия наук и другие исследовательские институты организовали ряд экспедиций в Сибирь и на Алтай. Итогом их стали многочисленные научные и публицистические работы, посвященные истории и культуре старообрядчества восточной части России.
О заимке Лыковых и других сибирских скитах, которые, как позже выяснилось, еще сохраняются в достаточном количестве в лесах Урала, Сибири и Алтая, был снят ряд фильмов, которые помогли создать положительный образ старообрядцев в СМИ. Безусловно, семья Лыковых и особенно Агафья Лыкова сегодня являются важным информационным феноменом. Феноменом, который сыграл и продолжает играть важнейшую роль в российском информационном пространстве, привлекая внимание читателей и зрителей к теме старообрядчества.
Непростой жизненный путь Лыковых
Многие тысячи семей старообрядцев, как и семья Лыковых, переселялись на отдаленные территории страны главным образом по причине небывало суровых и длительных гонений со стороны государства и официальной церкви. Эти гонения, начавшиеся со второй половины XVII в., продолжались до начала 90-х годов века двадцатого. Христиане, отказавшиеся принять церковные реформы патриарха Никона и культурные реформы Петра Первого, оказались в ситуации крайней религиозной нетерпимости. Они подвергались жесточайшим казням, поражению в гражданских правах, фискальному гнету. За внешнее проявление веры, так называемое «оказательство раскола», их ссылали и бросали в тюрьмы. Гонения то затихали, то возобновлялись с новой силой, но никогда полностью не прекращались.
Сотни тысяч старообрядцев бежали за пределы Российского государства. Сегодня их потомки составляют русские общины на всех обитаемых континентах мира. Другие пытались спастись во внутренней эмиграции – селились в малодоступных и отдаленных местах Урала, Сибири и Алтая. К таковым относится и семья Лыковых. Их предки бежали из центральной России вскоре после церковного раскола, чтобы найти убежище на пустынных землях Урала и Сибири.
Предки главы семейства Карпа Осиповича Лыкова жили в селе Тиши неподалеку от города Абакана (Хакасия). Когда, после революции 1917 года, в окрестностях деревни стали появляться отряды ЧОН (части особого назначения, осуществлявшие террор против «враждебных» советской власти элементов) Карп Осипович Лыков и его братья решили переселиться в более удаленное место.
В начале 30-х годов Карп Осипович привез себе с Алтая невесту Акулину Карповну. Через некоторое время у них родились дети. Вскоре случилась трагедия – на глазах у Карпа Лыкова сотрудниками спецслужб был застрелен его брат Евдоким. После этой истории семья Лыковых стала уходить все глубже в тайгу. В конце 30-х К.О. Лыков, забрав жену и детей, ушел из общины.
Несколько лет их никто не тревожил. Однако осенью 1945 г. на убежище старообрядцев наткнулся вооруженный отряд милиции, занимавшийся поиском беглых уголовников и дезертиров. Хотя сотрудники правоохранительных органов не заподозрили Лыковых в каких-то преступлениях, однако же было решено немедленно перебраться в другое, еще более тайное, место. Карп Лыков решил уйти туда, где можно было бы жить в полной изоляции от государства и цивилизации. В дальних урочищах реки Еринат и была основана последняя, самая удаленная, колония семьи Лыковых. Здесь в самой полной мере и проявились их навыки жить в самых экстремальных условиях.
Ученые, впоследствии исследовавшие быт Лыковых, выяснили, что сельскохозяйственные технологии, которые они применяли на своем участке, были передовыми, учитывая ограниченные для уединенного натурального хозяйства возможности.
Культуры были высажены на склоне, имевшем кривизну порядка 45 градусов. Разделение на грядки было сделано с учетом особенностей вегетации. Семена картофеля, а он был главной пищевой культурой Лыковых, особым способом сушились и подогревались. Затем проверялась их всхожесть. Интересно, что пример Лыковых, употреблявших картофель, опровергает мифы о некоторых пищевых запретах старообрядцев. Зерновые культуры Лыковы смогли воспроизвести из одного-единственного кончика ячменного колоса. Благодаря тщательному уходу за этими колосками ячменя, они через четыре года смогли сварить первую тарелку каши. Интересно, что никаких заболеваний или вредителей на растениях огорода Лыковых не было.
На момент открытия учеными заимки Лыковых семья состояла из шести человек: Карп Осипович (р. ок. 1899), Акулина Карповна, дети: Савин (р. ок. 1926), Наталия (р. ок. 1936), Димитрий (р. ок. 1940) и Агафья (р. 1944).
Первой в семье скончалась супруга Карпа Осиповича Акулина Карповна. Ее кончина была связана с неурожаем и голодом, поразившим эти края в 1961 году. Однако хозяйство скита кончина супруги и матери не поколебала. Лыковы по-прежнему обеспечивали себя всем необходимым. Кроме собственно хозяйственных дел, они тщательно следили за календарем и вели непростой график домашних богослужений. Савин Карпович Лыков, который был ответственным за церковный календарь, точнейшим образом рассчитывал календарь и пасхалию (судя по всему, по системе вруцелето, то есть с использованием пальцев руки). Благодаря этому Лыковы не только не потеряли счет времени, но и следовали всем указаниям церковного устава относительно праздников и дней поста. Молитвенное правило неукоснительно исполнялось по старопечатным книгам, имевшимся в семье.
Контакт с цивилизацией произошел у Лыковых в 1978 году, а спустя три года семья стала вымирать. В октябре 1981 г. умер Димитрий Карпович, в декабре – Савин Карпович, через 10 дней сестра Агафьи – Наталия. Через 7 лет, 16 февраля 1988 г., преставился глава семьи Карп Осипович. В живых осталась одна Агафья Карповна. Ученые склоняются к тому, что причиной смерти Лыковых могли стать болезнетворные микроорганизмы, занесенные городскими жителями, посещавшими их пристанище.
Агафья Лыкова и старообрядческая Церковь
После кончины отца, т.е. с 1988 г., Агафья Лыкова осталась единственной насельницей таежной заимки. С этого момента тема экзотических «таежных робинзонов», «раскрученная» Василем Песковым, мало-помалу начинает уступать вопросам исторического и религиозного характера. Свобода совести, негласно объявленная в СССР после празднования 1000-летия крещения Руси, позволяет, наконец, рассказывать о духовной жизни нашего народа.
В 1990 г. у Агафьи Лыковой побывали посланники старообрядческого митрополита Московского и всея Руси Алимпия (Гусева). В этой экспедиции приняли участие писатель Лев Черепанов, фотограф Николай Пролецкий и нижегородский старообрядец Александр Лебедев. Гости передали Агафье послание митрополита Алимпия, свечи «ярового воска», духовную литературу и лестовки.
Впоследствии в статьях Л. Черепанова, очерке А. Лебедева «Таежный просвет», изданном в старообрядческом журнале «Церковь», появляется ценная информация о духовной жизни Лыковых и конкретно Агафьи Лыковой. Читатели узнали о тех краеугольных вероисповедальных причинах, которые заставили Лыковых, как и многих других старообрядцев, бежать от притеснений государства и соблазнов мира сего.
Выяснилось, что Агафья, наследуя веру своих родителей, принадлежала к согласию так называемых часовенных. Эти старообрядцы принимали священство, «бегствующее» от господствующей синодальной церкви. Священники, приходящие к часовенным, получали «исправу» и начинали служить и совершать церковные таинства во всем согласии с дораскольной церковной традицией. Такое положение сохранялось вплоть до начала XIX века.
Однако во время гонений, воздвигнутых императором Николаем I, священников становилось все меньше. Многие из них были схвачены полицией и скончались в застенках, другие умерли от естественных причин. Вместе с кончиной последних священников, чье крещение и апостольская преемственность для часовенных старообрядцев была бесспорной, они стали привыкать совершать службу уже без священников, постепенно становясь беспоповцами.
Многие часовенные хранили так называемые запасные Дары, т.е. хлеб и вино, освященные иереем во время литургии. Такие запасные Дары обычно прятали в тайниках, встроенных в книги или иконы. Поскольку количество святыни было ограничено, а сами Дары после исчезновения у часовенных священников никак не пополнялись, то и причащались эти старообрядцы чрезвычайно редко – один или два раза в жизни, как правило, перед кончиной.
Запасные Дары хранились и у Лыковых. По словам самой Агафьи, эти Дары были у них от ее бабки Раисы, которая проживала в селе Ялуторском на Урале. Однако Агафья выяснила, что бабка принадлежала не Часовенному, а к Белокриницкому согласию. От нее же Агафии досталась и Богоявленская вода, которая по обычаю часовенных может умножаться через разбавление в новой воде в навечерие праздника Богоявления.
Таким образом, семья Агафьи Лыковой принадлежала к выходцам из староверов Часовенного согласия, присоединившимся к Белокриницкой иерархии. Дед Агафьи служил священником Белокриницкой иерархии и пострадал от советской власти, быв до смерти замучен безбожниками. Лыковы же смогли скрыться от гонений в дремучих лесах Сибири, где впоследствии и родилась Агафья.
После кончины остальных членов семьи Агафья Лыкова стала задумываться о дальнейшей своей жизни. В 1990 году она переехала в старообрядческий женский монастырь, расположенный в районе Чедуралыга. Само по себе иноческое правило нисколько не тяготило Агафью. Когда остальные члены семьи Лыковых были еще живы, Агафья исполняла домашнюю молитву, вставая в 6 утра. Впоследствии она освоила ежедневное чтение скитского чина дванадесяти псалмов, а также каноны за упокой души.
Впрочем, пробыла Агафья в часовенном монастыре совсем недолго. Сказались существенные различия религиозных взглядов с инокинями Часовенного согласия. Тем не менее Агафья прошла чин «накрытия», то есть пострижения в инокини. Впоследствии у Агафьи были и свои послушницы, например, москвичка Надежда Усик, которая провела в скиту Лыковых пять лет.
Надежда Усик воочию наблюдала строгую аскетичную жизнь Агафьи, ее духовные подвиги, включая частую, временами дерзновенную, молитву. Были случаи, когда во время летних огородных или полевых работ на заимку надвигались черные грозовые тучи. Послушница предлагала Агафье остановить работу и укрыться от грозящей непогоды. На это Агафья отвечала: «Иди коси, я что, зря молюсь, что ли?» И действительно, туча отступала от скитских угодий.
Один раз женщины собрались надолго в тайгу, собирать шишки. Вдруг неподалеку от места их стоянки послышался сильный хруст – рядом в лесу ходил медведь. Зверь ходил и вынюхивал вокруг целый день, несмотря на костер и удары по металлической посуде. Агафья, помолившись наизусть каноны Богородице и свт. Николе Чудотворцу, сказала медведю: «Ну, ты что, Господа не слышишь, что ли? Тебе пора уходить уже!» В результате опасность миновала.
Одно время на заимку Лыковых приблудился волк. Он прожил на огороде Агафьи несколько месяцев и даже подкармливался картошкой и всем остальным, что давала ему отшельница.
У Агафьи нет привычного городским жителям страха перед тайгой, лесными зверями и одиночеством. Если ее спросить, не страшно ли жить в такой глухомани одной, она отвечает: «Я не одна, – и икону Богородицы из-за пазухи достает. – У меня Троеручица Помощница».
В 2000-е годы Агафье Лыковой подарили книги старообрядческого епископа Арсения Уральского (Швецова), посвященные апологии старообрядческой Церкви и старообрядческой иерархии. Она тщательно прочитала их, по свидетельству очевидцев, делая пометки и подчеркивания.
В первых числах ноября 2011 года иерей Владимир Гошкодеря (г. Оренбург) совершил поездку к Агафье Лыковой. Впервые за время пребывания Лыковых в тайге священник Русской Православной Старообрядческой Церкви посетил это глухое место.
Отец Владимир не просто побывал в гостях, его поездка стала откликом на письмо-обращение Агафьи в адрес митрополита Корнилия. В своем письме она пишет, что ее предки молились со священниками, которые впоследствии были замучены новообрядцами «лютыми муками».
Также Лыковы имели книгу о митрополите Амвросии Белокриницком и всегда за него молились.
В течение двух дней своего пребывания у Агафьи о. Владимир, по благословению владыки Корнилия, принял ее на исповедь, совершил довершение крещения рабы Божией Агафии, после чего она сподобилась принятия Святых Христовых Таин.
Прощаясь с о. Владимиром, Агафья Карповна просила, чтобы к книге Василия Пескова «Таежный тупик», повествующей о жизни Лыковых, православные христиане относились с осторожностью, так как в ней встречаются вымыслы самого автора.
Переписка между владыкой Корнилием и Агафьей Лыковой продолжалась все эти годы.
В апреле 2014 года предстоятель старообрядческой Церкви митрополит Корнилий лично посетил таежное пристанище Агафьи. Владыку Корнилия сопровождали духовный отец Агафьи иерей Владимир Гошкодеря, священноинок Евагрий (Подмазов), некогда живший в сибирских краях и присоединившийся от часовенного согласия, и секретарь митрополита протодиакон Виктор Савельев.
8 апреля 2014 г. делегация Митрополии прибыла в город Горно-Алтайск, где ее встречал настоятель местного храма иерей Александр Вершков. Визит владыки начался с посещения местного храма Смоленской иконы Богородицы, где владыка помолился вместе с прихожанами.
Рано утром 9 апреля на вертолете, предоставленном директором компании «Алтай-Авиа» С.В. Пищуриным, делегация совершила полет над заснеженными горными вершинами Алтая и Хакасии и прибыла на берег реки Еринат, где расположена заимка Агафьи Карповны Лыковой.
Сразу после приветствия Агафья сказала, что уже с сентября с нетерпением ожидала приезда святителя. Визит митрополита Корнилия случайно совпал с днем рождения Агафьи, в этот день ей исполнилось 69 лет. Владыка подарил ей большую литую икону свт. Николы чудотворца, лицевые издания книг «Григорьево видение» и «Страсти Христовы», меховые сапожки, белый пуховый платок, варежки, носки и другие необходимые вещи.
И в нынешний приезд, после совместной молитвы, священноиерей Владимир исповедовал Агафью и преподал ей Святые Тайны.
Агафья глубоко убеждена в истинности Белокриницкой иерархии. Как она сказала, у нее сохранилась старинная «епистолия» о поисках священства, она хорошо знает книги св. Арсения Уральского о том, как принимали митрополита Амвросия. Рассказывая о спорах с сибирскими беспоповцами, Агафья говорит: «Если бы священство прекратилось, прервалось, то давно бы и век прекратился. Гром грянул бы, и нас не было бы на этом свете. Священство будет до самого последнего Второго Христова пришествия».
Хотя Агафья не имеет монашеского пострижения, она старательно следует наставлениям для иноков, исполняя иноческое молитвенное правило, и совершает в праздники полный богослужебный круг по старинным книгам, которые она бережно хранит. В их семье было принято, когда все уходили работать, оставлять одного человека молиться Богу, и обычно оставляли Агафью.
В последние годы в адрес Митрополии через побывавших у Лыковой журналистов от нее стали поступать письма, в которых отшельница просит близких ей по духу людей, имеющих возможность и желание на время оставить мир, приехать к ней помочь ей в молитвенных и хозяйственных трудах. С тех пор у Агафьи периодически бывали о. Александр Вершков и другие старообрядцы.
По благословению митрополита Корнилия в последние месяцы Лыковой помогал молодой парень Александр из таежного старообрядческого села Гарь.
В беседе владыка Корнилий поинтересовался дальнейшими планами Агафьи Лыковой, в ответ отшельница поведала о своем намерении исполнить завет «тяти» – не покидать их лесное пристанище. Примечательно, что подобную твердость подвижница проявляет, несмотря на некоторые тяжелые моменты, пережитые этой зимой. До приезда Александра у нее уже заканчивались продукты, дрова и сено, одно время она сильно болела. Иногда ей приходится испытывать немалое беспокойство от медведей, которые в поисках пищи наведываются в заимку и даже забирались в ее сарай, в таких случаях отшельница отпугивает их холостыми выстрелами из ружья. Однако Агафья не унывает, полагая на Господа свое упование.
Труд, сочетаемый с молитвой, стал для нее источником бодрости и долголетия. У Агафьи три козы и недавно появились три козленка, есть куры, собака, кошки, она обрабатывает огород, где сажает картошку, морковь, редьку, свеклу и другие овощи.
Она прядет и вяжет из льна и шерсти, читая на память псалмы. Ест она очень мало и в основном растительную пищу, вина никогда не пробовала. Агафья по-детски доверчива, приветлива, открыта и общительна, на ее лице всегда добрая улыбка. О своей внешности и одежде она почти не заботится, руки ее почернели и загрубели от постоянной работы с землей и топки печи. К приезду гостей хозяйка заимки постелила на полу самодельные разноцветные половики, испекла хлеб в русской печи, угощала компотом и вареньем из таежных ягод.
Провожая владыку до вертолета и вручив ему веточки вербы, Агафья сердечно благодарила первосвятителя за посещение ее отдаленного жилища, просила молиться о ней и приглашала на именины в следующем году, на второй день Пасхи. Вертолет взлетел с берега реки, на котором стояла таежная подвижница и на прощанье махала рукой.
Послесловие
Итак, Агафья Лыкова и спустя двадцать лет после написания В. Песковым его «Таежного тупика» продолжает оставаться одним из самых известных людей старообрядческого мира. Удивительно, но, к примеру, никто из современных старообрядческих писателей и публицистов не смог оказать такого сильного влияния на информационное пространство, как отшельница с берегов Абакана. Можно сказать, что Лыкова в глазах наших соотечественников поневоле стала одним из символов старообрядческого мира, а ее яркие, характерные черты связывают в целом со всем старообрядчеством. С одной стороны, это несгибаемая твердость духа, поразительные выносливость и терпение, умение выживать в самых сложных, самых экстремальных условиях. Тут и безусловное стояние за веру, готовность пострадать за свои убеждения. Мы видим в этом облике пытливость ума, находчивость, живой интерес к судьбам мироздания, умение ладить с природой и традиционное русское гостеприимство.
Пожелаем же Агафье жизненной стойкости, крепости в вере и многая лета!
Глеб Чистяков